Еще польске село не згинело!

Сегодняшним достатком польские крестьяне обязаны не только долларовым и евроинвестициям, но и нашим... «металлистам». В начале 90-х на тамошних базарах отечественные сапки, лопаты, серпы с косами были ходовым товаром. Но что странно: соседи уже два с половиной года в ЕС, а украинские распаеванные бедняки этим архаическим инвентарем в «рабоче-крестьянской позе» продолжают обрабатывать собственные наделы. И хотя президент с правительством без устали повторяют «У Украины есть аграрное будущее!», из глубинки что-то не слышно громкого и единодушного «Верим!»

Правда, и среди польских политиков, сельхозтоваропроизводителей бытовали полярные мнения о будущем аграрного сектора в оправе ЕС. Даже после вступления в эту организацию границы между двумя лагерями — «евроэнтузиастов» и «евроскептиков» — не стерлись. Анализ современного состояния польского АПК может стать для наших руководителей весьма поучительным: что-то похожее ждет и Украину! Со своими позитивами и негативами.

ЕСовский «карман»...

Было бы ошибкой считать, что накануне евроинтеграционных процессов Польша выглядела такой себе серой клячей. Весной 1998 года, когда начались предметные переговоры Варшавы с ЕС относительно вступления, темпы роста экономики в два раза превышали средний уровень евросоюзовской с ее почти 400-миллионным рынком потребителей. Если чиновники с обеих сторон дискутировали, как оздоровить аграрный сектор, достичь желаемых стандартов в транспортной инфраструктуре, охране окружающей среды, то простых поляков беспокоило одно: сможет ли ЕС гарантировать им работу? Эти опасения связывали с будущей реструктуризацией сельского хозяйства, угольной, сталелитейной промышленности. Поэтому даже несмотря на высокую степень проевропейскости Польши, доля противников вступления в ЕС достигала почти трети. Доминировали среди них крестьяне, которые уже почувствовали на себе неоднозначное влияние Евросоюза с его «демпинговыми» продуктами питания.

Любопытно, что больше всего приверженцев концепции «Европы Отчизн» социологи обнаружили среди духовенства — 84%, на 20% больше, чем в среднем среди поляков. Но это и понятно! Во-первых, к общеевропейскому единению благосклонно относился папа Иван Павел II, епископат. Во-вторых, ксендзы составляют, даже в глубинке, определенную элиту. Все они — с высшим образованием, многие знают несколько языков, часто путешествуют по Европе. И религиозная Польша чутко прислушивается к их проповедям. Забегая вперед, скажу: в том, что на референдуме за ЕС проголосовали более 70% поляков, немалая заслуга и священников. Кроме того, Иван Павел II прибегал к откровенной агитации. Он не только лично призывал соотечественников поддержать вступление страны в ЕС, но и, судя по всему, дал соответствующее распоряжение вниз по церковной вертикали. Поскольку перед тем как выбирать между «за» и «против», прихожане получили соответствующее «напутствие» на утренней мессе.

Собственно, согласно нормам польского законодательства о проведении национальных плебисцитов, результаты считают действительными в том случае, если явка избирателей достигает минимум 50%. Поэтому власть, чтобы достичь желаемого результата, прибегла к беспрецедентному шагу — открыла избирательные участки на двое суток. Можно понять волнение тогдашнего президента Александра Квасьневского, когда по итогам первого дня плебисцита на избирательные участки пришло лишь... 17,6% граждан страны. А это означало провал референдума. Благодаря Матери Божьей и админресурсу все закончилось благополучно: явка составила 57,3%.

Впрочем, «борьба за Польшу» со стороны международных институтов развернулась намного раньше — с 1990 года. Именно тогда команда Леха Валенсы из «Солидарности» начала переговоры с ЕС об экономической интеграции. За развал коммунистического оплота Запад «вручил» Польше своеобразную награду, списав ей половину внешней задолженности. Из 30 млрд. долл. она сократилась до 15. В критические 1989—1990 годы, когда стартовала масштабная программа по стабилизации, МВФ предоставил резервный заем для поддержки польского злотого. Правда, по договоренности большинства стран-доноров заем переадресовали на развитие банковской системы.

Начиная с 1990-го Всемирный банк подпитывал экономические преобразования в Польше кредитами, консалтингом и технической поддержкой, выделив 5,7 млрд. долл. В 1991 году был основан Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР) для финансирования проектов развития в странах Восточной и Центральной Европы, чтобы стимулировать переход к рыночной экономике. Среди подопечных банка Польша по емкости инвестиционного портфеля оказалась второй — 2,8 млрд. евро. Не мелел и еще один финансовый поток — со стороны Евросоюза, причем, на безвозвратной основе. Сначала в рамках программы PHARE (содействие реструктуризации экономики), среди бенефициантов которой — десять стран — претендентов на вступление в ЕС. Так вот, на протяжении 1990—1999 годов из общего фонда 10,21 млрд. евро Польша урвала лакомый кусок — более 2 млрд.

Позже она утоляла финансовую жажду еще и из двух новых источников — программ ISPA (инструмент для структурной политики на предшествовавший вступлению период) и SAPARD (специальная программа по аграрному и сельскому развитию). Ежегодный бюджет ISPA для десяти будущих членов ЕС на 2000—2006 годы составлял в 1,04 млрд. евро. Треть из них досталась Польше. Если говорить о модернизации аграрного сектора и развитии сельских территорий, то из фонда SAPARD ей досталось почти 700 млн. евро.

Всего в течение 1990—2003 годов Польша получила из упоминавшихся трех финансовых источников около 5,8 млрд. евро — больше всего среди десяти стран. Как ей это удалось? Думаю, никто не будет отрицать, что Бог не обделил поляков даром торговаться.

Миллиардные инъекции приводили к коренным структурным изменениям. Едва ли ни главнейшим условием вступления в ЕС было приведение польского законодательства в соответствие с евросоюзовским. Процесс продолжался десять лет и завершился 1 мая 2004 года — днем отсчета официального вступления Речи Посполитой в ЕС. Было обработано свыше 100 тыс. страниц законодательных актов. Большинство из них утверждены как национальные законы, переведены с польского снова на английский, чтобы Еврокомиссия могла понять, насколько адекватно ее законодательство адаптировано в Польше.

Итак, Польша могла опереться на четыре столпа единого внутреннего рынка ЕС: свободное перемещение товаров, рабочей силы, капитала и услуг. Еще как ассоциированному члену ЕС ей отменили квотные ограничения на промышленный экспорт в Евросоюз, за исключением «чувствительных» товаров: пяти видов тканей и сельскохозяйственных продуктов (молока, мяса и крупного рогатого скота), которые не подлежали всеобщей либерализации. Частичным заменителем этих ограничений можно считать выторгованные правительством на будущее прямые субсидии для крестьян в размере 55, 60 и 65% (2004—2006 гг.) от уровня, действовавшего в странах ЕС. Хотя Брюссель навязывал нищенские стартовые 25%...

Согласно договоренностям, если возникнут серьезные и продолжительные сбои в функционировании АПК, Польша может воспользоваться защитными оговорками. В Договоре о вступлении в ЕС по просьбе вступающего записали: «Учитывая специфические проблемы сельского хозяйства Польши, средства, которые Еврокомиссия использует с целью предотвращения осложнений на рынке, могут охватывать мониторинг товарных потоков между Польшей и другими странами». Формулировка вроде бы нейтральная, но ее достаточно, чтобы защитить польский рынок, в частности и от импорта из третьих стран, то есть стран вне зоны ЕС.

Еще одна привилегия — временные переходные положения, упрощающие адаптацию продукции польских крестьян и перерабатывающих предприятий к требованиям единого рынка ЕС. Речь идет о трех-четырехлетних переходных периодах для структурных приспособлений, использовании сниженной ставки НДС на товары, используемые в аграрном производстве. Как результат подписанного соглашения о «двойном нуле» торговля сельхозпродукцией между Польшей и ЕС активизировалась. По итогам 2001 года экспорт в ЕС возрос на 20% (до 1,5 млрд. долл.), импорт из стран ЕС — на 8% (до 2,1 млрд. долл.).

Одним словом, экономические оракулы прогнозировали для польского аграрного сектора в составе ЕС конкурентоспособный экспорт на рынки третьих стран, интеграцию продовольственного рынка с мировым, углубление переработки сельхозпродукции. Переход на прямые субсидии должен был значительно повысить прибыльность польских агроформирований. Сбылись ли прогнозы?

...и «рукавичка»

После 1 мая 2004 года в жизни простых поляков ничего чрезвычайного не произошло: проевропейские реформы в стране продолжались почти десять лет, постепенно изменяя все важные сферы. Люди привыкли и в основном смирились. О том, что они уже обеими ногами в ЕС, напомнили возросшие цены на сахар (на 67%), говядину (40), курятину (22), животные жиры (на 18%). Углубились и инфляционные процессы. Если в первом квартале 2004 года инфляция составляла 1,6%, то к концу года — 4,4. Для польской экономики, которая вошла до Евросоюз с инфляцией 0,8% (по итогам 2003-го), это стало серьезным потрясением.

Не нужно думать, что «старая Европа», услышав из уст поляков гимн ЕС «Ода радости», расчувствовалась и гостеприимно раскрыла перед ними двери. Не совсем так... Конечно, в смысле туристических поездок поляки могли путешествовать по европейским просторам без виз в течение десяти предыдущих лет. А вот что касается миграции рабочей силы, то ЕС, боясь наплыва дешевых гастарбайтеров, которые могли подорвать систему социального обеспечения, ввел поэтапный прием поляков на работу.

Если Дания с Норвегией, например, сразу пригласила работников сельского хозяйства, то Бельгия, Франция, Греция, Италия, Испания с Португалией сняли квоты на эти профессии только в нынешнем году. Наиболее «закрытыми» оказались Австрия и Германия. Чтобы устроиться там подручными в агросфере, нужно ждать 2009—2011 годов. Однако запрет не помешал почти двум миллионам поляков искать счастья за пределами родины: в Ирландии, Великобритании.

На торжественных приемах, вечеринках, барбекю по случаю годовщины членства Польши в ЕС говорили преимущественно об успехах. Да, они бесспорны. Но не стоит связывать их исключительно с «эффектом вступления»: экономика продолжала двигаться по инерции, набранной в предыдущие годы. Рост темпов польской экономики на 5,4% — самый высокий показатель за семь лет, причем в два раза превышающий аналогичный показатель в ЕС, — это успех. За год экспорт польских продуктов питания в ЕС возрос на 40% — тоже достижение. Вместе с тем высокий спрос на польские продукты на внешних рынках вызвал их дефицит внутри страны. Вследствие этого на четверть возрос импорт сельхозпродукции, который не вернул цены на прежний уровень. В 2004 году польские фермеры получили из Брюсселя субсидии на сумму 1,5 млрд. евро. Сумма впечатляющая, но это лишь половина возможного, поскольку «польские» субсидии отнюдь не сравнимы с «французскими». За первый ЕСовский год в экономику государства влилось почти 8 млрд. инвестиционных долларов. Украина же смогла аккумулировать столько же за все годы независимости! Интересно, что главными вкладчиками в польскую экономику стали не американцы и не соседи-немцы, а Франция (16 млрд.) и Нидерланды (11,2 млрд.).

Тем не менее в активности инвесторов не следует усматривать сугубо альтруистические мотивы. По крайней мере, промышленный сектор продемонстрировал, что не Польша вступила в ЕС, а наоборот. Иностранцы активно скупали промышленные объекты пищевой, автомобильной, деревообрабатывающей, полиграфической отраслей, телекоммуникаций. В их руках оказалась сфера услуг, прежде всего финансовых, как результат приватизации государственных банков и допуска инвесторов в секторы страхования и пенсионного обеспечения. На сегодняшний день доля иностранного капитала в польской банковской системе превышает 70%.

К 2000 году все, что транснациональные корпорации хотели скупить в Польше, уже скупили. К 2003-му они стали собственниками предприятий, на которые приходится почти 57% всего польского экспорта и свыше 60% — импорта.

Финансово-экономическому «окольцовыванию» Польши способствовало прежде всего законодательство. Это — и Торговый кодекс, и закон об экономической деятельности, и другие. Именно они предоставили иностранному капиталу общий с национальными компаниями режим налогообложения (с низкими налоговыми ставками) и режим регулирования трудовых отношений. Иностранные компании имеют право вывозить капитал, а также покупать предприятия в любых секторах экономики.

Сельское хозяйство — объект не такой привлекательный. Сюда не бросились инвесторы, не начали массово скупать мелкие фермерские участки. Крестьян отлучили от варшавских государственных дотаций и заставили привыкать к субсидиям из брюссельских региональных фондов. Однако гарантий, что они будут поступать постоянно, нет. Доказательство этого — провальный Брюссельский саммит Евросоюза в декабре 2005 года, который так и не смог согласовать бюджет на период 2007—2013 годов. Польский аграрный сектор, наиболее зависимый от евросоюзного финансирования, мог провалиться в бюджетную «черную дыру». К тому же часть беднейших регионов Евросоюза расположена именно в Польше.

Разногласия озвучил премьер Великобритании Тони Блэр, который тогда председательствовал в ЕС. Он высказался за сокращение сельскохозяйственных дотаций для стран Центральной и Восточной Европы. В Лондоне считают, что следует покончить с обременительным допингом отстающих отраслей, в первую очередь, в странах-новичках ЕС, сконцентрировав усилия на развитии высоких технологий. При другом сценарии уже в ближайшее время ЕС-25 может не выдержать конкуренции со стороны «экономических тигров» Востока — Китая и Индии. Ради реформ в аграрной сфере островная Великобритания согласна была даже пожертвовать «британским чеком» стоимостью 5,6 млрд. евро — компенсацией за то, что она не пользуется сельскохозяйственными субсидиями.

Оппоненты же настаивали на ином варианте: сначала необходимо поднять сельское хозяйство новых членов ЕС до уровня «старой Европы», а уже потом реформировать АПК. Поэтому с предложением Блэра сократить бюджет на 10% никто не солидаризировался и переговоры зашли в тупик. Тогдашний премьер-министр Польши Марек Белька от лица правительств новых членов ЕС заявил, что ради компромисса эти страны согласны отказаться от части своих финансовых претензий.

По-видимому, эта позиция понравилась руководителям ЕС, потому что именно Польша вышла победительницей в бюджетной борьбе. В течение следующих семи лет она получит в виде дотаций ЕС почти 60 млрд. евро, что на четыре миллиарда больше, чем в первоначальном проекте бюджета, предложенном Великобританией. В целом же на поддержку аграрного сектора из общеевропейского бюджета выделят 293 млрд. евро, из которых 157 млрд. — для новых членов ЕС.

Собственно, если судить по бюджету — как нынешнему, так и предыдущим, то Евросоюз больше похож не на экономическое сообщество, а на... аграрный союз. Раньше почти весь бюджет расходовали на поддержку европейских фермеров. Причем формирований промышленного типа, с низкой себестоимостью производства единицы продукции. Мелкие и средние фермерские хозяйства, где этот показатель намного выше, не выдерживали конкуренции на рынке и становились банкротами. Это превратилось в проблему европейского масштаба. Исчезали тысячи хозяйств, а с ними и целые селения. Вместе с тем было нарушено экологическое равновесие, поскольку фермеры-промышленники широко использовали минеральные удобрения и химические средства защиты, которые попадали в почву, воду и в конечном итоге накапливались в продуктах.

Единую аграрную политику ЕС несколько раз реформировали. 2003 год памятен тем, что после ночных консультаций и переговоров усталые министры сельского хозяйства стран Евросоюза вышли из зала в Люксембурге и заявили о новой эре в аграрном секторе Европы. Сердцевиной соглашения стал пересмотр собственно принципа субсидий. Если схематически, то до недавнего времени он выглядел так: фермер получал от Еврокомиссии доплаты, пропорциональные поголовью коров и количеству надоенного молока. Формула проста: чем больше коров и молока, тем, соответственно, и выше европейская субсидия. Перепроизводство, невозможность сбыть в определенные сезоны даже половину молока, творога, масла бременем ложились на бюджет объединенной Европы. Различные субсидии, которые Брюссель каждый год переадресовывал 14 млн. фермеров стран ЕС, достигали 43 млрд. евро — почти половину общего бюджета. И вот, начиная с 2004 года, критерием субсидий является не количество произведенной продукции, а ее качество и охрана окружающей среды.

Но разве есть предел совершенству?! В июле 2006 года Мариан Фишер Боэль, комиссар Еврокомиссии по сельскому хозяйству, «порадовала» фермеров новостью: им нужно ориентироваться на несельскохозяйственную деятельность или существенно снизить затраты на производство агропродукции. Одним словом, удешевлять... Вместе с тем значительно возрастают ассигнования на развитие сельских территорий. Понятно, что агрополитика меняется не из-за розы ветров. По данным исследований, 7% фермеров в ЕС-15 получают 56% всех субсидий, а некоторые компании — десятки миллионов евро ежегодно. Поэтому комиссар потребовала проверить, эффективно ли используются фонды для поддержки. И в случае негативного резюме пообещала установить верхние и нижние лимиты выплат.

До сих пор страны-члены имели право на конфиденциальность относительно сумм субсидий. Но, согласно Европейской инициативе прозрачности, Еврокомиссия требует обязательно обнародовать списки тех, кто получил средства из этих фондов. 12 стран, включая Францию, Испанию и Великобританию, согласились опубликовать часть информации о главных бенефициариях фермерских субсидий. Германия, Италия и Греция подавать такую статистику пока не спешат...

В ЕС назревает очередная «сельскохозяйственная» ссора. Если порой было сложно принять решение, которое бы устраивало 15 стран, то при нынешних 25 — тем более. Вспомним хотя бы драматический результат референдумов во Франции и Нидерландах относительно конституции Евросоюза. Расширенный Евросоюз чем-то напоминает сказочную рукавичку, в которой ее обитателям стало слишком тесно. А что уж говорить о формате ЕС-27 или ЕС-30?!

Украинские евроинтеграторы пытаются как можно быстрее натурализоваться в Евросоюзе. Желание такое же безудержное, как и в многолетней давности послании Леонида Кучмы к Верховной Раде «Европейский выбор. Концептуальные основы стратегии экономического и социального развития Украины на 2002—2011 годы». Согласно этому плану, Украина должна была стать членом ВТО в 2002—2003 годах, подписать с ЕС соглашение об ассоциации в течение 2003—2004-го, тогда же договориться о создании зоны свободной торговли, а в 2005—2007 годах заключить таможенный союз, что в целом создало бы необходимые предпосылки для вступления Украины в ЕС в 2011 году.

Мы продолжаем упрямо продвигаться на Запад, и эталоном на этом пути для многих наших политиков служит Польша. Если так, то, как и у соседей, судьба сельского хозяйства Украины и крестьян станет краеугольным камнем на переговорах об условиях вступления. Надежды на то, что отечественный АПК будут поддерживать брюссельские субсидии, призрачны. К 2013 году их если не ликвидируют, то урежут под завязку. А нет, то переведут на «непроизводственную» статью — развитие сельских территорий.

Тем более что получить прямые доплаты наши аграрии смогут лишь при условии строгого соблюдения санитарных, ветеринарных и экологических требований. Собственно, того, чем мы не можем похвастаться. А за нарушение этих норм можно лишиться помощи полностью или частично. Поэтому тот факт, что Украина заняла третье место в производстве агропродукции и продовольствия среди европейских стран с переходной экономикой, может вызывать лишь внутреннюю радость. Польша взяла ЕС не валом!

Если же анализировать современную аграрную политику Украины, то скроена она в основном из декларативных законов о АПК, из пренебрежения законодательно определенным приоритетом развития села, ограниченного доступа сельских жителей к социально необходимым услугам, из мизерных бюджетных затрат на социальную инфраструктуру села... Я уже не говорю о других составляющих, которые отнюдь не приближают нас к евростандартам.

В прошлом году рост ВВП в Польше составлял 3,2%, у нас — 2,4, тогда как в Беларуси — 9,2%. На каждого поляка приходится более 5 тыс. евро ВВП. Причем это — только половина среднего уровня в ЕС. Если же принять во внимание, что польский ВВП втрое больше украинского, то к подобному уровню нам еще ползти и ползти... Не один десяток лет пройдет, пока мы станем богатыми и счастливыми, как, например, датчане, поскольку средняя зарплата в Украине составляет примерно 2% от их.

Да и по другим показателям мы — в прицепном вагоне: в Польше объем иностранных инвестиций на душу населения составляет 2000 долл., в Украине — 349. Импульсивная борьба с коррупцией заканчивается там, где и началась: до корней никак лопата не доходит. А входить с этим атавизмом в ЕСовский дом — это еще одна головная боль для хозяев. Уверен, им хватает забот с Польшей, чьи чиновники признаны самыми коррумпированными в ЕС. В беседах с западными политиками, экономистами, намекая на ускоренное вхождение Украины в ЕС, всегда слышу примерно такое: не-е-ет, вторую Польшу «Боливар не вынесет!»

Осознаем раз и навсегда: государства, создававшие Евросоюз, стали богатыми не из-за членства в нем. Они стали зажиточными еще до появления этой организации. И создавался ЕС не из идеалистических соображений, а исходя из меркантильной целесообразности. Это — не великое братство народов, как кажется кому-то в Украине, а объединение производителей, торговцев и потребителей, призванное сделать их сильнее неевропейских конкурентов.

«Ой, смереко, розкажи мені, смереко!»

Братья Дембские — Ежи, Лешек, Кшиштоф и Петр — не участвовали в фермерских бунтах, не ссыпали импортное зерно прямо на рельсы, потому что свое некуда было девать, не останавливали движение на автострадах с плакатами «Не позволим Евросоюзу набить нам рожу!» Тогда им жилось хорошо, а сейчас — еще лучше. Бизнес, который в 1955 году основал дед, поддержал отец и продолжают его сыновья, несколько специфичен — питомник многолетних цветов, лиственных и хвойных кустарников и деревьев.

…Их богатство раскинулось на 200 гектарах. Но не на целостном массиве, а по разным уголкам. Там два-пять гектаров, там десять, самый большой участок — 60-гектарный. Дорогу в село Млынки, за 120 километров от Варшавы, знают немцы, норвежцы, англичане, россияне, украинцы... Среди покупателей братьев Дембских — растениеводческие центры, оптовые склады, супермаркеты, фирмы по ландшафтной архитектуре и зажиточные люди.

Кто-то покупает мальву, астру, эдельвейс за злотый, а кто-то и восьмиметровую ель за... 6,7 тыс. евро. Есть спрос на деревья-солитеры и бонсаи. Например, двухметровая карликовая туя с кроной, похожей на прическу Анжелы Дэвис, стоит 2,7 тыс. евро. Если бонсай с горшком можно взять подмышку, то как доставить облюбованную ель? И не на соседний хутор, а в Киев, Донецк или Одессу?

— Нанимаете наш «Антей»?

— Фрахтуем специальный трейлер. Так и транспортируем, с корнями в почве, в специальной сетке, — Ежи Дембский свободно говорит на русском языке, понимая при этом украинский.

— Беспрепятственно через все границы?

— С соответствующими документами на руках: фитосанитарные сертификаты, карантинные разрешения. Дело в том, что наша флора растет в торфе — это среда не для вредителей и возбудителей болезней. Часть его закупаем здесь, остальное — в Литве и Эстонии. Каждый транспорт проверяет фитосанитарная служба, расположенная в шести километрах, в Пулавах, и выдает специальное экспортное разрешение. За наши деньги, понятно. Кроме того, она дважды в год обследует наши почвы и насаждения. Один такой анализ обходится нам в 5 тыс. злотых (3,8 злотых — 1 евро. — В.Ч.).

В млынковском питомнике — более 2 тыс. видов растений. Подавляющее большинство из них растут в специальных кадках, горшках под открытым небом. Лелеют их буквально с черенков. Из теплицы побеги пересаживают сначала в 0,9-литровые контейнеры, позже — в 1,5—2, пяти- и, наконец, десятилитровые емкости. Такая поэтапность позволяет декоративному растению лучше прижиться, стать более выносливым.

Польские «мичуринцы» 90% саженцев производят сами, а новинки вместе с патентом покупают в Нидерландах, Бельгии, Англии. Дембские уважают чужую интеллектуальную собственность и хотят, чтобы ценили и их. Хотя попадаются хитрецы, которые из купленных у них 10 штук саженцев клонируют потом сотни. Откровенных краж насаждений с плантаций не было уже года три, хотя еще десять лет назад приходилось выставлять ночные дозоры.

Хлопотно присматривать за такой многодетной семьей растений. Своих рук не хватает — нанимают сезонных рабочих. В горячую пору здесь работают 250 человек, из которых на зиму остаются лишь 50. Оплата — 1,5 долл. в час, без питания и крыши над головой.

— Когда Польша вступала в ЕС, то уровень безработицы достигал 20%, а сейчас совсем нет, — улыбается Ежи.

— Все трудоустроились?

— Где там... Выехали в поисках работы за границу. Сейчас не хватает людей для работы. Мы вынуждены нанимать чужих. Польша пошла на некоторые уступки для украинских гастарбайтеров, и теперь их у нас станет больше. Ваши люди очень работящие!

В доме, куда мы зашли выпить по чашке кофе, можно было ходить... босиком. Теплый пол! Выяснилось, мы в доме, который построил... нет, не Джек, а ЕС. А точнее, половину стоимости компенсировал Евросоюз.

— Сначала с помощью специалиста совещательной службы написали заявку, аргументировали, зачем мне дом размером 12 на 33 метра, да еще и на экологичном источнике энергии — солнце, — говорит Ежи. — Мой замысел одобрили и посоветовали выбрать на тендере самую дешевую строительную фирму. Так и сделал: разослал нескольким компаниям предложения и из всех смет выбрал наиболее приемлемую — немецкого строительного концерна. Они сделали крышу, стилизованную под старину.

В прошлом году мы отпраздновали новоселье и перезимовали, обогревая немалую кубатуру... солнцем. Поначалу меня отговаривали от этой затеи: дескать, дорого... Рискнул. Когда на дворе доходило до минус 22, температура воды в коллекторе была плюс 54. Видите, вот и сегодня — облачная погода, а солнечные лучи все равно греют наш титан. Рекомендую! Меньше будете зависеть от российского газа! Мне это удовольствие обошлось в 70 тыс. злотых — считайте, 23 тыс. долл.

— Меньше... Ведь Евросоюз компенсировал вам половину затрат?

— Через год, а сначала я должен был заплатить всю сумму из собственного кармана.

Дембские, которые до тех пор не пользовались ни одним видом государственной бюджетной помощи, кроме банковских займов под 3—14% годовых, на себе ощутили преимущества ЕСовского соседства. Они могли бы, как и фермеры, получать погектарные субсидии — около 300-400 злотых, но...

— Для нас это хлопотное дело! В Брюсселе любят учет с точностью до сантиметра, а в Млынках ландшафт, сами видите, — топь, рвы, пруды... Весной подтапливает. Попробуй сделать достоверную картографию: где вода, а где — суша, определить бонитет земли. Тем более у нас наделы не пахотные — неудобья, на них расценки другие. Чтобы привести в порядок питомник, три года подряд возили сюда землю — 50 тысяч грузовиков! Вместо «земельных» мы выбрали более выгодные субсидии — инфраструктурные и технические. Приобрели автомобиль для производственной деятельности — Евросоюз 50% стоимости компенсировал, проложили дорогу — вернул столько же.

— Налогами не «забивают»?

— Как и все польские аграрии, компания «Братья Дембские» платит только налог на землю. Система понятная и удобная. А недавно решили добровольно стать еще и плательщиками НДС. Поскольку в нашем бизнесе значительный сегмент приходится на экспорт, возмещение НДС уравновесит финансовое положение компании. Интересовались у коллег: задержек с выплатой нет. В течение трех месяцев НДС возвращают...

— Что кардинально изменилось в деятельности семейной фирмы за последние, скажем, пятнадцать лет?

— Если раньше 80% объемов продажи приходилось на осень, то теперь наоборот — на весну. Утвердились на новых для нас рынках Украины, России, Казахстана, стран Балтии.

Теперь и в Украине есть владельцы елей Дембских, которые «растут так далеко»...