КАУФМАН И КАЙФ

Поделиться
Этот текст — меня очень просили — должен быть оптимистичным. Немного похожим на предновогодние предсказания народу и стране...

Этот текст — меня очень просили — должен быть оптимистичным. Немного похожим на предновогодние предсказания народу и стране. Ведь, как известно, праздник приближается. Хотя, с другой стороны, он и без того, как известно, всегда с нами.

Слово «время» в этом тексте я буду писать с большой — Время. Это обусловлено несколькими причинами, главнейшая из которых — любовь.

Так вот, я оглядываюсь вокруг в поисках ослепительной действительности. Но с ней как-то не складывается, несмотря на все мои усилия. Как и несмотря на то, что на самом деле в этой действительности, совсем рядом со мной, со всеми нами, столько положительных героев. Мне посчастливилось знать многих из них лично. Я иду на их свет.

Это не ирония и не преувеличение — вокруг меня и в самом деле страшно много людей, без которых я не видел бы никакого смысла в жизни. Они — решающий фактор моего, простите за слово, которое может показаться формальным, патриотизма. Я прожил с ними уже более полжизни — вполне достаточно для того, чтобы изменить если не собственную страну, то хотя бы самого себя. В конце концов не исключаю, что второе тождественно первому.

И вот передо мною он — Влод Кауфман, художник, бродяга, ловец Времени, Рыбо-Вино-Кур, легенда Львова и окраин (уточнение: где-то и когда-то я дерзко написал, что окраинами Львова является Остальной Мир. Так иногда бывает). Шестнадцать лет назад мы познакомились на одной из первых для меня артистических гулянок. Это была встреча нового 1985 года, который и в самом деле оказался новым, хотя тогда никто из нас еще не мог знать, что именно в этом году Время тронется с места и начнется История.

Так вот, для меня он — безусловное Событие Года 2002-го. Он сам и его книга — «Гра в гру» — грандиозный печатный проект, вне сомнения, чемпион страны по «новейшему искусству» (даже не спрашивайте, что это такое). «Гра в гру» — это одновременно и «авторский альбом художника», и «философский трактат» о Времени и его пластичности, и «документально-мемуарный блокбастер», и «химерный роман», и «вообще эпос», и «квинтэссенция ритуальных действ», и прежде всего — игра. В связи с чем все предыдущие определения я вынужден был камуфлировать кавычками.

Это попало в меня словно в десятку. В последнее время я ищу в любимых книгах не одну, а несколько книг сразу. Самое главное — чтобы она не исчерпывалась сквозным прочтением слева направо (как и справа налево). Чтобы у нее было множество тайных закоулков, внутренних пропастей и обрывов, чтобы все в ней — и душа, и тело, и одежда, и нумерация с рубрикацией — было прекрасным, то есть особенным и странным. Таким, каковым оно является в «Грі в гру».

Потому что это очень дорогая — в непосредственном смысле — книга. И поэтому Влод Кауфман преимущественно ее дарит. Следовательно, получается, что это как бы игра «для своих», но так, пожалуй, и должно быть — «своих» у нас, по моим приблизительным расчетам, не более процента от всего народонаселения, а это все-таки достаточно много.

Неминуемым является соблазн очертить эту книгу как итоговую. Десятилетие художественного объединения «Дзиґа», таким образом, может рассматриваться как десятилетие самого Кауфмана. Здесь сразу же напрашиваются всяческие упрямые словосимуляции наподобие «творческое наследие» или «the very best of». Формально книга, точнее, ее главная, без предисловия и глоссария, часть разбита на 12 разделов — по количеству месяцев, а те в свою очередь каждый на 30 или 31 страницу, что в сумме дает 366 — по количеству дней в високосном году. Таким образом, книга зацикливается (в хорошем смысле) на Времени. Так как она и представляет собой не что иное, как гениальный его, Времени, слепок. Или сгусток. И это сгусток именно нашего Времени, пережитого и добытого. Более того — она и является непосредственным подтверждением того, что Время на самом деле существует, как бы кое-кто ни старался его проигнорировать или принизить.

Опять же формально ее можно очертить как, например, «отчет о главнейших синтетических художественных действах/провокациях, устроенные гражданином В.К. за период от августа 1993 по август 2002 г.». И сам по себе он поражает. Только лишь берешь в руки этот весомый томище, этот едва ли не фолиант, как вдруг начинаешь понимать, какая это действительно величина — тот, кого ты уже шестнадцать лет знаешь якобы как облупленного, как Шуру, Кайфмана, Кодершака, иногда Кирмана, замечательного спутника, компаньона и соб., ну да, собеседника. В свое Время вы что-то делали вместе — стихи, прозу, обложки, пригласительные билеты на выставки, сами выставки, расписывали стены домов, путешествовали и сидели за рюмкой. И вот лишь сейчас ты понимаешь, кто все это Время на самом деле был (или же не был) перед тобою!

И тогда до тебя доходит (когда уже в тридцатый—сороковой раз пытаешься проникнуть в эту игру изнутри), что ты никогда живьем не попадал ни на одно из его действ! Только по пересказам, фоткам, предметным остаткам, экспозиционному хламу и другим недостоверным источникам ты можешь догадаться об ее серьезности, конкретности и вместе с тем универсальности.

Например, в августе 93-го я в самом деле опоздал на его «Листи до землян» — следовательно, я так и не сподобился ангельской печати. В июле 94-го я сознательно выскользнул из «Дзеркального коропа» — следовательно, все-таки выжил в отличие от убитой во время действа рыбы. В январе 96-го я не знал о «Комедії екстазу», а в июле 2001-го о «Зниканні Бруно» — следовательно, я так и не попал в контрапункт с появлением, а потом исчезновением под свежим пластом штукатурки его настенных росписей. 23 сентября того же 2001-го года я не смог поехать на Вышковский перевал в его «Новий Ноїв ковчег» — не потому, что не верил в приближение нового потопа, а как раз наоборот. В том же году, но немного раньше, он ночью одел цепи на Тараса Шевченко (памятник) и закутал в белый саван памятник Ивана Франко. Акция называлась «Це ще не свобода» и посвящалась памяти погибших журналистов, хотя, исходя из обстоятельств 2001-го по сравнению, скажем, с 1991-м, ее следовало бы назвать «Це вже не свобода». Я в который уже раз не смог быть во Львове на следующее утро. Интересно, негодование прохожих и в самом деле было беспредельным?

Я не был еще на десятке его акций. Я в самом деле очень многое потерял.

В связи с этим я так же, как и он, не хочу считать «Гру в грі» итоговой игрой. В действительности все только начинается. Думая о Кауфмане, я нахожу порядок и согласие. Львов — как бы там на него ни наговаривали — остается магическим местом, где синтезируется чистота жестов и поступков. Украина — как бы ее ни выкручивали — остается увлекающим полем для действия. Нам посчастливилось — это прекрасная страна, а наши жизни — ее решающий миг. Я молчал бы об этом, если б не уверенность, что рядом с нами — один из самых глубоких, мудрейших, серьезнейших и самых веселых игроков и художников современного мира.

Здесь обязательно состоятся новые действа. Здесь столько глухоты и жестокости, что мы неминуемо должны жить страшно долго. А обстоятельства Времени изо всех сил содействуют нам своей уродливостью.

Это еще не свобода? Это уже не свобода? А может, именно так она и выглядит — как бесшабашное продирание сквозь Время с уверенностью, что вся она там, впереди?

Поделиться
Заметили ошибку?

Пожалуйста, выделите ее мышкой и нажмите Ctrl+Enter или Отправить ошибку

Добавить комментарий
Всего комментариев: 0
Текст содержит недопустимые символы
Осталось символов: 2000
Пожалуйста выберите один или несколько пунктов (до 3 шт.) которые по Вашему мнению определяет этот комментарий.
Пожалуйста выберите один или больше пунктов
Нецензурная лексика, ругань Флуд Нарушение действующего законодательства Украины Оскорбление участников дискуссии Реклама Разжигание розни Признаки троллинга и провокации Другая причина Отмена Отправить жалобу ОК
Оставайтесь в курсе последних событий!
Подписывайтесь на наш канал в Telegram
Следить в Телеграмме