Если б я был султан, я б имел трех жен…

Подводные камни кодекса

Казалось бы, все просто. Семейным кодексом (СК) предусмотрено две формы семейного имущества: 1) личная частная собственностью мужа или жены, 2) общая совместная собственность. И в случае расторжения брака личная частная собственность остается ее собственникам, а совместная — делится пополам. Закон подробно расписал, что к какой категории относится, но на практике грань между ними расплывается.

Так, совместные приобретения во время брака (за исключением предметов индивидуального пользования), становятся объектом общей совместной собственности.

К личной частной собственности относится имущество: 1) обретенное до брака; 2) нажитое уже в браке, если оно было подарено или досталось по наследству; 3) приобретенное мужем или женой в браке, но за средства, лично принадлежащие ему или ей.

На практике это может выглядеть так. Отец мужа подарил ему автомобиль, тот его продал и за вырученные деньги купил жене шубу. Жена получила от матери в наследство квартиру, продала ее и на вырученные деньги купила дачу. В случае развода за женой остается и шуба, и дача.

Кроме того, личной частной собственностью являются средства, полученные в порядке возмещения ущерба за поврежденную вещь. Представим, что муж не по своей вине попал в ДТП. Пока он лежал в больницах и доказывал, что он не верблюд, жена за свои деньги оплатила и лечение, и ремонт авто. Суды ведь могут длиться годами. И вдруг для нее хлоп: две новости, хорошая и плохая. Хорошая — суд выиграли. Плохая — муж ушел к другой, подал на развод. И выигранная в суде сумма компенсации достается неблагодарному изменнику.

Высшая математика начинается со ст. 57 СК: если в приобретение имущества супруги вкладывали не только общие семейные, но и свои личные средства, то общая и личная доля каждого в этом имуществе определяется пропорционально его взносу. Т.е. выходит приблизительно так: если жена вкладывала свои деньги в молоко, лекарства, одежду и обувь для детей, а муж — в доходный магазин, то ему после развода достанется доходный магазин, а ей — чувство исполненного материнского долга…

Одним словом любой закон может гарантировать только кукиш с маслом, если дело будет вести никудышный адвокат.

Хочу зарплату губернатора

Широкой публике известно не так уж много судебных процессов по разделу имущества и бизнеса между бывшими супругами. Одним из таких обещает стать развод Евгения и Маргариты Червоненко. Как сообщила газета «Сегодня» от 25.07.2007 г. Обуховский районный суд Киевской области 24 июля 2007 года расторг их брак, однако исковое заявление Маргариты касательно раздела половины совместно нажитого имущества и получения 25% губернаторской зарплаты бывшего супруга рассматривать отказался. Поэтому имущественный спор между бывшими супругами впереди, и он обещает быть запутанным и интересным. Ведь Евгений Альфредович, уходя из бизнеса во власть, передал права на управление своими предприятиями из концерна «Орлан» людям, которых тогда считал самыми близкими и родными. Каким эхом это ему отзовется, поживем — увидим.

Зато уже сейчас мы можем наблюдать перипетии раздела добра между другой известной бизнес-парой: Дмитрием и Марией Фирташами. Информации в СМИ об этом так много, что только успевай анализировать.

Легко ли искать правду за океаном?

«Молодые» поженились в сентябре 2001 года, когда у Марии было уже два взрослых сына, носящих фамилию Калиновские. В августе 2005 года Соломенский суд Киева оформил развод супругов, а 26 января 2006 года они подписали мировое соглашение о разделе имущества. М. Фирташ получила свою долю частично денежными средствами, ей также достались три квартиры, автомобиль типа «кадиллак» и три парковочных места. Д. Фирташ оставил cебе ценные бумаги и корпоративные права, приобретенные сторонами в период брака и считавшиеся их общей совместной собственностью.

Все были довольны до того момента, пока в июне 2007 года бывший муж не объявил в одном из публичных интервью, что объединил свои активы в холдинговую компанию под названием «Группа Дмитрия Фирташа» с оборотом 4,6 млрд. долл. И тут бывшая супруга, вероятно, пришла к выводу, что ее надули самым бессовестным образом: кость бросили, а мясо даже не показали. В начале июля она подала два исковых заявления. Одно — в Печерский районный суд Киева с требованием признать недействительным подписанное ею соглашение о разделе имущества. Второе — в Высший суд справедливости Британских Виргинских островов с просьбой предоставить информацию об активах прописанных там компаний бывшего мужа.

Напомним, что по СК, с момента расторжения брака до подачи заявления о разделе имущества срок исковой давности составляет три года. Но при этом исковая давность может исчисляться начиная с дня, когда один из бывших супругов узнал о нарушении своего права собственности.

О решении Печерского суда известно точно: 19 июля он отклонил иск М.Фирташ, постановив, что заключение данного соглашения не нарушило ее прав. А вот насчет ответа из-за океана ничего конкретного нет: по одним данным иск был удовлетворен, по другим отклонен. Из чего логически следует сделать вывод о том, что исковое заявление состояло из нескольких пунктов. По одним суд дал положительный ответ, по другим — отрицательный, по третьим принял решение удовлетворить частично.

Вообще-то, маловероятно, чтобы суд маленькой колонии, на территории которой зарегистрировано около 280 тыс. офшорных компаний, принял сторону женщины. Власти экзотических островов регистрируют бизнес у себя как раз для того, чтобы его фактические владельцы не имели впоследствии никаких проблем ни со стороны налоговых спецслужб своего отечества, ни, тем более, со стороны бывших жен. Хотя, когда речь о миллиардах, адвокатам, естественно, есть смысл покорпеть над бумагами.

Поскольку искать правду в Высшем суде справедливости Британских Виргинских островов — дело малоперспективное, адвокаты М.Фирташ нашли темное пятно у противника здесь, в Украине. Оказывается, в августе 2005 года процедура развода была проведена с такими нарушениями, которые ставят под вопрос правомочность решения суда.

Во-первых, по мнению бывшей супруги, был нарушен принцип территориальности. М.Фирташ проживает на ул. Шелковичной, расположенной в Печерском районе, а в исковом заявлении ее супруга была указана ул. Академика Тутковского, что в Соломенском районе.

Во-вторых, рассмотрение дела происходило без участия самой М.Фирташ, хотя она, по мнению суда, была уведомлена о месте и времени рассмотрения, о чем свидетельствует расписка с ее подписью. Как следует из заключения №1211 Киевского научно-исследовательского института судебных экспертиз, эта подпись принадлежит не ей, то есть она поддельна.

В-третьих, квитанция об уплате госпошлины за рассмотрение дела датирована 9 сентября 2005 года, т.е. почти через месяц после того, как Соломенский суд вынес решение о расторжении брака. А согласно требованиям Гражданского процессуального кодекса, судья не может рассматривать исковое заявление, если оно не оплачено пошлиной.

Быть может, в действиях стороны Д.Фирташа не было умысла на обман: просто, чтобы все закончить быстрее, адвокаты одним махом обошли сложные бюрократические процедуры, а потом все оформили задним числом. Но, вполне возможно, что дело попахивает мошенничеством.

В моей практике был случай, когда один ответственный сотрудник Шевченковской райгосадминистрации Киева, ведавший распределением жилья, как-то выдал замуж свою племянницу и оперативно прописал «молодого» по адресу родителей «молодой». Чтобы ее отец, то есть родной брат чиновника, получил лишнюю квартиру.

При этом сама девушка уже несколько лет проживала вместе с матерью в Америке, никуда оттуда не выезжая и ни о каком замужестве не помышляя. Просто дядюшка без нее потрудился получить на ее имя еще один паспорт и свидетельство о браке с печатью отдела РАГСа одного из райцентров Кировоградской области. В общем, если на уровне среднего звена вполне возможны аферы типа «без меня меня женили», то на уровне миллиардеров вполне возможны махинации типа «без меня меня развели».

Отягощающие обстоятельства

И вот, как назло, на эту судебную тяжбу наложилось трагическое совпадение. 30 мая 2007 года один из сыновей М.Фирташ, Сергей, управлявший автомобилем БМВ, попадает в ДТП, в результате которого погибает два человека: сидевшая рядом с ним девушка и водитель автомобиля «Жигули», в который врезалась их машина. У молодого Калиновского были все шансы тоже лежать в могиле, но раз уж к величайшему счастью матери он остался жив, то теперь должен ответить перед законом за то, что случилось? Если это нарушение ПДД, повлекшее гибель нескольких лиц, значит он виновен согласно ст. 286 Уголовного кодекса и должен отбыть наказание в виде лишения свободы сроком от 7 до 12 лет. Если же трагическая случайность — значит, дело закроется из-за отсутствия состава преступления. Тут каждому понятно, что на следствие и суд ложится большая ответственность в деле установление истины.

Непонятно другое: почему как раз в этот момент на свет божий была извлечена история двухлетней давности, связанная с С.Калиновским. Он обвинялся в том, что в мае 2005 года из-за неправильно припаркованного возле Бессарабского рынка автомобиля полез в драку с сотрудником ГАИ. За что получил пулю. Хорошо, что она пробила только автомобиль.

Тогда дело громко началось, но очень тихо закончилось. Осенью того же года на допросе в прокуратуре Печерского района потерпевший сотрудник ГАИ изменил показания, заявив, что Калиновский ударил его неумышленно. А он открыл огонь, неправильно оценив обстановку. То ли гаишник получил достаточную компенсацию за моральный ущерб, то ли спустя полгода прозрел — это уже дело десятое. Факт в том, что когда 5 ноября 2005 года дело закрыли, никто не возражал, и все были довольны.

И вот как раз в тот момент, когда адвокаты М.Фирташ нашли очевидные нестыковки в материалах бракоразводного дела, хранящихся в архиве Соломенского суда, Генеральная прокуратура отменяет постановление следователя прокуратуры Печерского района о закрытии уголовного дела и поручает городской прокуратуре Киева продолжить расследование. Под категорию плановой проверки законности закрытия уголовных дел нижестоящими звеньями прокуратуры это никак не подходит — слишком много времени прошло.

Логично было бы предположить, что после трагической автокатастрофы правоохранительные органы решили всесторонне изучить личность Калиновского и в числе прочего заинтересовались «бессарабским пятном» в его биографии и обнаружили грубое нарушение в действиях следователя районной прокуратуры. Такое объяснение было бы безукоризненным, если бы постановление о закрытии старого дела было отменено в начале, середине или конце июня, но не в середине июля, когда началась судебная тяжба Фирташей. В конце концов, дорога от Генеральной прокуратуры до прокуратуры Печерского района не такая уж далекая: от улицы Резницкой до бульвара Л.Украинки не более получаса ходьбы.

Остается предположить, что ГПУ просто-напросто выполняла заказ со стороны, противостоящей М.Фирташ в ее имущественном споре с бывшим супругом. Ведь заставить женщину отказаться от своих законных претензий проще всего, если надавить на ее самое больное место — на детей.